Шведский стол [СИ + иллюстрации] - Михаил Алексеевич Ланцов

около Нотебурга.

— Орешка.

— Ах, ну да. Орешка.

— Я думаю, что брат не будет сильно упорствовать. Мы ведь не только союзники, но и родственники. К тому же не уступили напору шведов. Во всяком случае — я ему напишу.

— Напиши, конечно.

— Племянник, кстати, прислал мне письмо. Он собирает старые книги и летописи, а также старые монеты, древнее оружие и доспехи. Завел себе кунсткамеру. И очень просил помочь поискать в землях герцогства такие. Мы можем ему как-то помочь?

— Без всякого сомнения. — кивнул муж. — Я отдам необходимые распоряжения…

Глава 10

1703 год, октябрь, 1. Версаль — Москва

Старый король какал.

Да, не самое эстетичное занятие, но Людовик XIV его очень ценил. Потому что в это непродолжительное время он мог побыть наедине с собой. Злые языки сказали бы, что просто «побыть собой». Но на то они и злые языки, чтобы молоть всякую безответственную чепуху…

Впрочем, в данном случае субстрат, который из него сейчас выходил, очень сильно напоминал политическую ситуацию. Ни Франции, ни Австрии продолжение войны больше было не нужно.

Нет, конечно, при другом соотношении сил, ни он, ни Леопольд бы не стали искать примирения. Но добиться больших успехов они уже не могли. И ее продолжение теперь лишь высасывало деньги в интересах третьих стран.

Много денег.

Да, сославшись на нехватку денег, Людовик уже прекратил финансировать Джеймса Стюарта. Сразу после того, как он вошел в Шотландию. От греха подальше. А средства, которые планировал направить ему, тайно переправил его сестре — Анне. Намекнув, что ему очень не хотелось бы, чтобы Джеймса выбивали из Шотландии. Во всяком случае — пока.

И, надо сказать, нашел полное понимание…

В Лондоне творилась натуральная паника.

Этот переход Шотландии без единого выстрела под знамена Джеймса испугал всех. Как и то, что первым его приказом был запрет протестантизма с высылкой из страны всех, не желающих перейти в католичество. Тем самым он повторил свой первый приказ по Ирландии. И он нашел отклик. Меньший, конечно. Сильно меньший. Но нашел.

А дальше что?

Он войдет в Англию и отменит англиканство?

Про то, что в Шотландии началась охота на англичан, можно было и не говорить. Пользуясь случаем всех, кого можно убить и ограбить — убили и ограбили.

Увлеклись люди Кольбера.

Увлеклись.

Хотя, быть может, шотландцам требовалось не так уж и много для выплеска раздражения. Однако королю становилось не по себе от того, что случится, если ирландцы и шотландцы разгромят королевскую армию и начнут мстить. За все хорошее. Но это ему. Здесь. Там же, на острове, уже были готовы практически на все, чтобы этого не допустить…

Поражения Карла шведского и Максимилиана баварского лишили надежды Людовика на улучшение политической диспозиции. Но и не ухудшало ситуацию значимо. Во всяком случае он передал шведам почти миллион талеров. В расчете на то, что это позволит им сдержать русских от всякого рода авантюрных походов. Их внезапная победа заставила очень многих задуматься. Впрочем, это все неважно. Сейчас требовалось завершать войну.

И как можно скорее.

Даже путем дележа испанских колоний. Все равно у австрийцев нет флота, чтобы туда плавать. И пользы великой они не принесут. Более того, не так уж и много усилий будет в них поднять восстания…

— Сир, с вами все хорошо? — донесся из-за ширмы голос служанки.

— Все хорошо, — тяжело вздохнув, произнес король.

Несколько минут тишины и покоя, что он мог найти лишь на горшке, закончились. И это его разозлило.

— Мы переживаем. Я вам клизму принесла.

— Себе ее поставь! Каналья!

— Так я уже, ваше величество. Проверила. Исправная.

—… — непечатно высказался Людовик XIV, выражая свое отношение к ситуации. Безусловно, куртуазное и галантное…

* * *

Алексей вошел в зал.

Окинул взглядом присутствующим.

Аристократия.

Высшая аристократия России сидела здесь. Не в полном, понятно, составе. Но от каждой влиятельной семьи был свой представитель. А иной раз — по несколько.

Все разодетые.

Большая часть в немецком платье, но имелись и те, кто держался польского, мадьярского или даже русского. Впрочем, этих наблюдалось меньшинство. В любом случае — дорогущие ткани, золотое шитье и золоченые пуговицы, а местами и натурально золотые, меха и прочее. Одежда гостей царевича стоила СТОЛЬКО, что представить было сложно. Нет, Алексей, конечно, мог посчитать. Но представить…

Сам он одевался на публичные встречи ничуть не скромнее.

Статус обязывал.

Сильно обязывал.

Ведь встречают по одежке.

Но он — царевич. А они — нет.

Об определенной субординации они знали и старались одевать не богаче того, кто выше их по статусу. С Петром, правда, неоднократно оказывались в неловкой ситуации. Он любил покривляться и вырядится в простую одежду. Алексей в отличие от отца о статусе не забывал. Хоть и не увлекался. Однако это отличие в пышности одежд местами было чисто символическим. Да и то — с натяжкой.

— Ну что, смутьяны, бунтовщики и заговорщики. Кто хочет поработать? — спросил царевич.

Чем вызвал определенное замешательство.

— Ой, да ладно вам, — махнул он рукой, проходя и садясь к столу. — Ваш заговор — это такой секрет, что о нем уже крестьяне судачат на торговом ряду.

— Так уж и крестьяне? — вполне искренне возмутился один из князей.

— Мне докладывали, как один извозчик болтал с лоточником, что пирожками в разнос торговал. Разговаривали о вас. Судились-рядились. Потом к ним какой-то захожий крестьянин присоединился, что из артельщиков. И это не единичный случай.

— Может им языки укоротить?

— А может вам за ум взяться? У меня дела на вас уже в три шкафа не влезают. Вы что, издеваетесь? Мне еще один шкаф заводить?

— А что за дела?

— Ничего такого. Просто бумажки, в которых описано, что, где и сколько вы украли. С какими иностранцами имели подозрительные беседы. О ваших собрания с тем, кто, что, кому и когда говорил опасного. И так далее. Гагарин ведь не просто так на Миледи покушался. На него папка была зело пухлая и сочная. Там на несколько повешений и десяток обезглавливаний хватило бы.

Тишина.

— На нас тоже такие папки? — хрипло поинтересовался Ромодановский.

— А как же? Правда таких природных придурков как князь Гагарин еще поискать. Большинство ворует не в пример приличнее. И интригует сдержанней. Но у большинства из вас все равно озорства на смертную казнь набегает.

— Государь знает? — тихо спросил Василий Голицын. Сюда ведь пришли не только заговорщики.

— Знает.

Вновь тишина.

Все присутствующие нервно стали переглядываться.

Очень нервно.

Они ведь собрались в Воробьевом дворце, который охраняло три сотни лейб-кирасир. В хороших таких трехчетвертных доспехах. На них же будет довольно и двух-трех десятков подобных солдат. Зайдут и просто перебьют.

— Расскажите мне, пожалуйста, что вы творите? Мне безумно интересно, зачем вы так отчаянно воруете и занимаетесь один черт знает, чем. В то время как перед вами стоят открытыми ворота невероятных возможностей.

Вновь тишина.

— Ладно. Понимаю. Слишком сложный вопрос. Давайте по порядку. На кой бес вы пытаетесь свергнуть отца?

Снова тишина.

— Вот не надо, не надо. Будете отмалчиваться я велю принести папку на любого из заговорщиков. И начну декламировать его самые сочные высказывания.

— Но откуда?..

— От верблюда. Ближе к телу. Зачем вы пытались свергнуть отца?

— Я полагаю, это связано с законом о чести, — осторожно произнес Федор Юрьевич.

— А что не так с ним?

— Они, — махнул небрежно рукой Василий Голицын, — опасаются, что лишаться своего положения. Закон ведь заставляет служить.

Алексей устало потер лицо, припоминая известное высказывание Лаврова о дебилах. Но сдержался. С трудом.

— Вы — лучшие люди царства. — произнес он. — Это — бесспорно. Но глядя на вас мне сложно представить, какие они — худшие. Неужели такую простую и очевидную задачу вы не можете решить? Я ведь подобрал формулировки специально, чтобы вам было легче.

— Нам? — удивился один из князей.

— Ты по существу скажи! — выкрикнул другой.

— Создаете акционерное общество. Купанство по-старому. Выпускаете акции, чтобы распределить владение и прибыли. Передаете пятьдесят их процентов плюс одну в казну. Остальные ваши. Ставите себя там директором. И о чудо! Вы уже на государственной службе.

— А… — хотел было возразить Ромодановский, но завис на полуслове. Задумавшись.

— Только общество это акционерное не должно быть фиктивным, чтобы от отца по шапке не получить. Поставьте какую дельную мануфактуру. Большую только, нормальную. У вас ведь есть